Рождественский бал... Казалось бы, самый весёлый, светлый и любимый праздник не только всей школы, но и всей Великобритании - как магов, так и магглов, который своим светлым праздничным настроением будто стирал между ними различия. Правда, это рождество Джеймс уже почти ненавидел.
Дело в том, что рождество пришлось почти на самый конец полнолуния. Хуже всего, конечно, приходилось Люпину, но друзья, не отходившие от него всё время, пока на небе сияла луна, тоже чувствовали себя весьма посредственно. разумеется, высказывать Лунатику что-то на эту тему ни у кого даже мысли не возникало: они же друзья, они Мародёры, они просто уже физически неспособны на подобное свинство. Во всяком случае, по отношению друг к другу...
Этой ночью (в запасе было всего пара-тройка часов) их ждала всё та же "Визжащая хижина" и, само собой, бессонная ночь. Поэтому Сириус, Ремус и Питер сейчас упорно отсыпались, а Джеймс... как ни парадоксально, последние пару суток он страдал жесточайшей бессонницей. Спать хотелось, но заснуть не получалось совершенно... Да и если бы получилось - он, пожалуй, всё равно потащился бы на этот бал. Во-первых, было бы свинством так подвести девушку, которую он пригласил - пусть для него она и была сиюминутным увлечением, пусть кавалером он в таком настроении был неважным, но где-то глубоко в душе он был весьма воспитанным молодым человеком. Ну, и, во-вторых - или, всё-таки, это надо было ставить первым пунктом? - Лили. Можно было сидеть в углу зала и безнаказанно любоваться собственной навязчивой идеей, беззаботно болтающей с друзьями, танцующей, веселящейся - и совершенно неотразимой в вечернем платье.
Джеймс давно привык и смирился, что его любовь к Лили уже перешла в форму хронического заболевания, буквально мании. Друзья иногда подтрунивали над ним за это, но всегда осторожно - несмотря на то, что готовы были простить друг другу что угодно, чувство такта всё же оставалось при них, а не заметить, насколько болезненно Джей реагирует, было просто невозможно.
Вот так оно и есть - быть хроническим однолюбом, - вздохнул про себя гриффиндорец. - И хотелось бы вырвать её из души и сердца - тем более, что шансов у меня в любом случае нет, - да вот никак не получается. Даже страшно представить, что будет, если вдруг - чисто гипотетически - Лили согласится быть со мной. Говорят, если цель является смыслом жизни, то по достижении цели жизнь теряет всякий смысл. Хотя, конечно, не особенно приятно считать смыслом своей жизни борьбу за сердце этой рыжеволосой недотроги... А, впрочем, какой смысл лучше? Так он хотя бы есть... - чёрные депрессивные мысли окончательно нагнали тоску. Захотелось встать и уйти, но в этот момент перед ним возникла Джесси - девушка с Райвенкло, с которой он, собственно, и пришёл на этот праздник, - и, сокрушённо покачав головой, с жалостью посмотрела на него, протягивая ему руку.
Джей, ну хватит сидеть таким мрачным и задумчивым истуканом! Знаешь, кого ты мне сейчас напомнил?.. Хотя ладно, не будем об этом. Пойдём танцевать!
Джеймсу стало чертовски стыдно и он, взяв девушку за руку, искренне ей улыбнулся и пошёл танцевать.
А через некоторое время он вдруг обнаружил среди пёстрых красок праздника знакомое чёрное пятно. Чёрным пятном был Северус Снейп, возникший будто изниоткуда и подошедший к Лили. Правда, разговор получился коротким и в конце, раздражённо отмахнувшись от слизеринца, девушка пошла к выходу на балкон. А Северус проводил её взглядом побитого брошенного щенка и поспешно отвернулся, а потом и вовсе пропал из поля зрения.
А ведь это из-за тебя, Поттер. Из-за тебя они поругались! - некстати проснулась совесть и вгрызлась в гриффиндорца с таким остервенением, что он почти физически ощутил её мелкие острые зубки. Зависть - чувство недостойное гриффиндорца, а ты ему страшно завидовал, когда он ходил в лучших друзьях Лили. Ну что ж, радуйся теперь - ты добился своего, они уже пол года не разговаривают! Может, пойдём развлечёмся, ещё кому-нибудь какую-нибудь гадость сделаем? Ты же в этом такой крупный специалист!
Поглощённый самобичеванием, Джеймс практически не заметил, как его девушку закружил в танце уже совсем другой кавалер, а сам Поттер оказался оттеснённым к стене. А через пять минут он уже знал, что нужно делать, и пробирался к той двери, за которой совсем недавно скрылась Лили, искренне надеясь, что найдёт её там.
Девушка стояла у окна галереи, и в полумраке казалась лишь печальным призраком, или и вовсе - игрой воображения и смутных теней. Но Джеймс каким-то шестым чувством понял, что это именно она.
- Лили! - тихо окликнул он гриффиндорку. - Нам надо поговорить... Нет, нет, не о том, о чём ты подумала! Подожди, это вообще не про меня... почти. Короче, выслушай меня, пожалуйста? Это не займёт много времени... - попросил он, останавливаясь на "пионерском" расстоянии, чтобы его, не дай бог, не заподозрили в обмане и в чём-то ещё.

- Вот только тебя мне и не хватало, Поттер, - поморщилась Лилс, - может, ты…  пойдешь обратно к своей Рейвенкловке,- выпалила рыжая.
- Эванс, ну ты же прекрасно знаешь, что я всё равно не отстану. Тем более поговорить нам совершенно точно надо, причём надо, скорее, в большей степени тебе, - излишне резко возразил Джеймс. Мысленно укорил себя, но сделать ничего не мог. Это была простая защитная реакция на её холодность и безразличие: парень совершенно не умел терпеть и - уже машинально - боялся хотя бы на мгновение продемонстрировать слабость. Ему казалось, что это может вызвать насмешки, презрение и - хуже того! - жалость. Причём исключения не получалось даже в общении с одной рыжей однокурсницей, где, пожалуй, стоило бы всё-таки проявить мягкость и терпение.
Лилиан порывисто вздохнула, резко отвернулась обратно лицом к окну и глядя в ночь бросила через плечо чуть ли не приказным тоном:
- Говори.
Джеймс, таким тоном задетый, едва не ляпнул в ответ какую-то гадость, лишь каким-то чудом сумев удержать рот в закрытом состоянии, лишний раз напомнив себе, что пришёл поговорить, пытаясь исправить собственную ошибку, а никак не для того, чтобы в очередной раз обменяться колкостями с любовью всей своей жизни.
- Я хотел сказать про... про Снейпа, - он запнулся, с ужасом сообразив, что только что едва не назвал слизеринца по имени. С той достопамятной совместной попойки для окружающих взаимоотношения недавних непримиримых врагов воспринимались как "вооружённый нейтралитет", и оба были вполне довольны подобным положением вещей. И что в итоге? Одно вскользь вырвавшееся слово испортило бы всё. А то Лили дура и не поймёт, что неспроста он вдруг перевёл того, кого называл раньше не иначе как "нюниусом", в разряд если не друзей, то приятелей - тех, кого принято называть по имени...
В панике все аккуратно подготовленные и выстроенные в ряд мысли рванули в разные стороны, и Джеймс понял, что уже несколько секунд стоит посреди коридора ошарашенным столбом, не в силах вымолвить ни слова. От этой мысли захотелось взвыть и ударить в ближайшую стену головой. А молчание начинало затягиваться...
- Зачем ты так с ним? - совершенно неожиданным что для себя, что для собеседницы печальным тоном поинтересовался он. И тут же поспешил продолжить, чтобы окончательно не запутаться. Потому что если Эванс сейчас что-то спросит... - Нет, подожди, не отвечай! Я понимаю, он сильно тебя обидел, но... Злиться тебе нужно не на него, а на меня, - Джеймс опустил глаза в пол, не решаясь посмотреть на девушку. Никогда в жизни он не чувствовал себя настолько растерянным и смущённым... - Он же из-за меня так сказал, а не потому, что сознательно хотел тебя обидеть... Для меня всё равно уже ничто не изменится, а он... Ему очень больно. А ты не даёшь ему даже возможности загладить свою вину, что он сделал бы с огромным удовольствием. Хотя бы поговори с ним! Я понимаю твоё отношение ко мне - наверное, я его заслужил, - а Снейп... У магглов даже убийство в состоянии аффекта не считается преступлением, не то что несколько необдуманно сказанных слов! Я знаю, я... читал... - он растерянно замолчал, совершенно не зная, что говорить и делать дальше. Наверное, могло бы стать выходом просто развернуться и молча уйти, но Джей чувствовал, что это будет банальное бегство, а отступать было не в его правилах. К тому же, Поттер умел признавать свои ошибки; другое дело, что вслух он это делал сейчас едва ли не первый раз в жизни...

Джеймс, я боюсь его. Не понимаю, не могу доверять и боюсь. - Лилиан опустила плечи и вновь посмотрела на собеседника. Сейчас она выглядела мучительно беспомощно и беззащитно.
Настолько беззщитно, что захотелось - настолько сильно, что это пугало, - сделать два шага вперёд и осторожно её обнять. Просто так - не из каких-то там соображений и убеждений, а просто поддержать дорогого человека. Защитить, спрятать от всего, что её тревожит, укрыть от всех проблем и невзгод... Это было совершенно непривычное желание. Да, заступаться за друзей и просто товарищей Джей привык, но там было всё то же привычное стремление вперёд, порыв, драка - то, что понятно и является составной частью вспыльчивого и горячего Мародёра. А сейчас... Да, Мерлин побери, он сам испугался этого совершенно нового порыва! Неужели это и вправду - любовь? - растерянно спросил он сам у себя. Но потом представил, как может отреагировать на подобный жест Эванс, и едва удержался от того, чтобы спрятать руки за спину. Пожалуй, схлопотать по физиономии и заработать ещё несколько нелестных эпитетов, было самым меньшим и безобидным. В худшем случае возмущённая девушка могла бы вспомнить про волшебную палочку, и вот тогда Поттеру пришлось бы весьма и весьма худо - не даром же гриффиндорка является если не лучшей, то одной из лучших учениц на потоке - точно...
Поэтому Джеймс поспешил собраться с мыслями и ответить устно, благодаря небеса за то, что сейчас уже темно, а несколько потрескивающих факелов не способны толком разогнать мрак в коридоре.
Я не прошу тебя вот так сразу возобновить дружбу с ним. Просто поговори, спокойно и без взаимных укоров. Может быть, у вас получится всё выяснить? Даже если ты не можешь ему доверять полностью, это не мешает спокойно общаться и быть приятелями. А что касается страха... Я уверен, что... - он опять запнулся, обругав себя нехорошим словом. - Снейп сделает всё возможное, чтобы не причинять тебе боли и не обижать. Он правда очень мучается, смотреть больно... В конце концов, Северус точно этого не заслужил, - Джеймс тряхнул головой, разгоняя непрошенные лирические мысли... а потом понял, что только что ляпнул, и едва не взвыл с досады.
Идиот! Трепло! Язык без костей! Может, ты теперь ещё пойдёшь по школе и всем расскажешь, отчего Люпин каждый месяц становится хмурым и дёрганым? А что, как раз достойный следующий шаг! Кретин безмозглый!

- Просишь? - усмехнулась девушка, - С каких это пор Джеймс Поттер просит о подобном?
- Чтоб я знал, - недовольно огрызнулся Джеймс. Для него это было ещё более странно, чем для самой Эванс, но обсуждать данную тему уже не хотелось. Одно радовало: его оговорки она, кажется, не заметила...
если тебе слизеринец какой-нибудь нос разобьет- уж прости за нереалистичность ситуации, ты поле этого выкажешь Ремусу, что он мерзкий и противен тебе? Что-то мне кажется, не бывать такому. Даже если делать скидки на то, что ты с Грифа, а он - вовсе даже наоборот...
Абстрактный слизеринец - да, - горячо возразил Поттер. - Но вы же были друзьями! Если бы, скажем, Сириус вдруг со злости дал мне по морде, пусть даже без особого повода, я из-за одного этого поступка от него не отвернусь. Тем более, если сделано это будет в горячке... Я просто с ним поговорю, и на этом конфликт будет исчерпан, - Джеймс даже пожал плечами, не понимая, как вообще может быть по-другому. - Ведь именно это и есть дружба - не только совместное веселье, но и умение терпеть своих друзей в самом худшем их настроении, даже самые отвратительные черты характера. - На ум сразу же пришёл Люпин. Ведь не отвернулись же Мародёры от друга, даже узнав, что он оборотень! Иначе и быть не могло: наоборот, они изо всех сил постарались поддержать его и помочь, пусть для этого пришлось серьёзно напрячься. - От друга можно стерпеть всё. Наверное, только кроме хладнокровного сознательного предательства, потому что оно убивает дружбу, - парень пожал плечами.
- Ну-ка, Поттер, а скажи мне пожалуйста, что ты натворил на последний день святого Валентина? - вдруг резко отшатнулась Эванс, глядя на Сохатого с подозрением.
Почему ты спрашиваешь? - опешил он. - Много чего... С ребятами вечером в подвале... Подожди, это было на хеллоуин... - окончательно растерялся Джеймс, понимая, что это явно не то, что хотела услышать рыжая. - А! Тьфу. Я на тебя случайно чернильницу опрокинул, или ты не об этом? - вспомнил он, неуверенно глядя на Лили. - К чему ты это? Причём здесь та дурацкая история? Можно было припомнить мне и более поздние пригрешения, - мрачно фыркнул Поттер, решив, что Эванс настроена поругаться на какую-нибудь отвлечённую тему, лишь бы отвлечься от обсуждения Снейпа.

- Погоди, ты не понял. Я о том, что ты не стал бы срываться на друге, даже если кто-то посторонний – а не этот друг лично – испортил бы тебе настроение? Разве нет? – уже менее уверенно уточнила Лилс.
- Я? - парень задумчиво пожал плечами. - Вот так сразу сложно судить. Наверное, зависит от того, насколько сильно испортит настроение. Если бы со мной поступили так, как с ним тогда... - он запнулся. - Точнее, испортили бы настроение так, как мы тогда Снейпу... Думаю, мне было бы всё равно, кто рядом. Всё-таки человек - не до конца живёт разумом, а когда включается инстинкт самосохранения, моральные условности вроде дружбы просто пропадают. Конечно, мне довольно сложно представить такую ситуацию, чтобы меня НАСТОЛЬКО сильно разозлили. Но... я никогда не смог бы сказать, что я до такой степени могу себя контролировать. Наверное, в этом и прелесть - если постоянно следить за собой, жизнь становится скучной, - он беспечно улыбнулся и вновь пожал плечами. - Когда жизнь подчинена только разуму, не остаётся места для глупостей, а именно они делают нашу жизнь увлекательной, - парень развёл руками. Потом тихонько засмеялся. - И вот так я сам себе обосновал большую часть своих поступков... Ты на меня благотворно влияешь.
- Извини, - она сделала шаг вперед и, взяв его за руку, немного сжала ее, - Я просто испугалась, что это не ты. Уж больно непохож ты сегодня на…
- На кого? - машинально выдохнул парень, стараясь почти не дышать. Лили взяла его за руку? Лили? Так не бывает... Я, наверное, сплю... - заметались ошарашенные мысли. Он боялся пошевелиться, чтобы не спугнуть это наваждение. Боялся, что опять ляпнет что-нибудь не то, сделает какую-нибудь глупость - точно так, как говорил только что, - и... Зелёные глаза опять яростно вспыхнут, она вновь разозлится. И, наверное, уже никогда больше не сделает вот такого неуверенного, совсем маленького шажка навстречу. Знаешь, чего я сейчас больше всего боюсь? - тихо пробормотал он, аккуратно сжимая тонкую ладошку. - Проснуться...

Тишина. Звонкая, неподвижная, настороженная и будто чего-то ожидающая. Бури?
Джеймс молча смотрел в зелёные глаза, в которых поселилось непривычно мягкое выражение, и остро жалел, что не умеет читать мысли. Он не мог сейчас развернуться и уйти, а стоять просто так было уже почти невыносимо.
Она уйдёт. Она непременно уйдёт, и я не смогу ничего с этим сделать.. Так, может, стоит отпустить? Это было бы правильно. Мудро. Благородно, по-гриффиндорски. И... совершенно невыносимо... Хотелось навсегда запомнить этот взгляд чудесных зелёных глаз, хотелось навсегда остановить мгновение, чтобы стоять вот так целую вечность. И, пожалуй даже вечности не хватит.
А ещё хотелось... хотелось сделать совершеннейшую глупость. Причём Джеймс совершенно точно знал, что это полная глупость, что меньшее, что его ждёт - это смертельная обида до конца жизни. Хочется верить, что она хотя бы про волшебную палочку не вспомнит... Не больно-то приятно коротать жизнь в образе лягушки или табурета. Впрочем... Может, оно того и стоит?
На глупости нас всегда толкает надежда. Обычная, глупая надежда на чудо, на заветное слово "а вдруг". Вдруг оно случится, и всё действительно будет хорошо.
Есть хотя бы маленький шанс того, что Лили его не оттолкнёт? Пожалуй, стоит вооружиться лупой, и то вряд ли поможет. Есть ли шанс, что она испытывает к нему - даже не дружбу, нет! - любовь? Ох уж это глупое, глупое, глупое слово... Джеймс, конечно, был оптимистом, но всё-таки дураком он не был. Сейчас она смотрит на него с нежностью - но, помилуйте, разве это какое-то нежное чувство? Жалость к его смущённому и растерянному виду, нежность - просто потому, что сейчас он был с ней чуть более откровенен, чем всегда, это с непривычки. Это просто временное явление, магия рождественского вечера, а завтра... Чёрт побери, завтра его здесь уже не будет, всего этого не будет! И этого взгляда - тоже...
Какого демона? Лучше сделать и сожалеть, чем горевать об упущенном шансе!
Осторожно, бережно коснуться кончиками пальцев нежной  щеки. Склониться, чувствуя на губах её дыхание. На мгновение замереть, парализованным ожиданием: не отвернётся ли? Не изменится выражение тёплых зелёных глаз? Она же не может не понимать... - мысль началась, но не закончилась. Внезапно решившись, он мягко коснулся губами её губ - осторожный, первый поцелуй. Почти наверняка - последний, но... надежда, она же, как известно, умирает последней...

Какое-то мгновение - и она исчезла. Отшатнулась, буквально отпрыгнула... Джеймс не пытался удержать. Бессмысленно. Бесполезно.
Он стоял, всё ещё чувствуя ей запах и не верил. Он всё-таки совершил эту, наверное, самую страшную глупость в своей жизни - он поддался мгновенному порыву и поцеловал Эванс. Вот только...
...она ответила на поцелуй...
Или только показалось? Выдавать желаемое за действительное - легко. Но... ведь не мог же он обмануться! Она действительно ответила... От неожиданности? От удивления? От... Но об этом он запретил себе думать. Во всяком случае, не сейчас. Может быть, потом, много позже, у себя в комнате, один на один со своими бесплотными мыслями, можно позволить себе на мгновение поверить. Но не сейчас...
Он сжал руку в кулак, медленно опустил, не в силах отвести взгляд. А её глаза опять метали молнии, и не было в них больше ничего. Ярость, смущение, растерянность - может быть. И всё. Кажется, что этих нескольких бесконечных мгновений вовсе не было. Он смотрел на неё и думал, что, наверное, он опять сказал что-то язвительно-обидное, и правильная Эванс как всегда рассердилась, и сейчас выскажет всё, что она думает о своих умственных способностях. Он привычно ответит на её уколы, а потом просто развернётся и уйдёт к себе в комнату.
Но если их не было - почему губы до сих пор помнят вкус её губ?
- Джеймс…это…ах… - только и сумела выдохнуть Эванс.
Он, наверное, мог бы увернуться, перехватить её руку - годы тренировок выработали у ловца команды Гриффиндора отличную реакцию. Вот только... может быть, лучше уж так - чем вообще никак? Звонкая пощёчина обожгла щёку. Джей медленно поднял руку, касаясь кончиками пальцев горящей щеки. А губы сложились в болезненную гримасу, которую при некоторой доле фантазии можно было принять за улыбку. Горькую, измученную - жалкую тень улыбки, обычно лёгкой, беспечной, какой-то бесшабашной и радостной.
- Это, я полагаю, нужно читать как "Джеймс, пошёл к чёрту, ублюдок", но воспитание не позволяет произнести подобное вслух? - ядовито осведомился он.
Сделать шаг вперёд. Бесцеремонно сгрести в охапку и - целовать. До тех пор, пока ей не надоест осыпать его плечи ударами и ругаться... Как же хочется вот так вот рискнуть - и поставить на карту всё.
Трус, - злобно упрекнул он сам себя. - Жалкий, ничтожный трус! Только вот ругаться можно было бесконечно, но он прекрасно знал, что никогда по доброй воле не сможет причинить ей вреда, пусть даже столь незначительного. Даже несмотря на то, что это помогло бы окончательно расставить все точки над "i", а не стоять столбом, глядя в горящие зелёные глаза, на раскрасневшееся - то и от возмущения, то ли от смущения, - лицо в обрамлении огненно-рыжих волос, в которые так хотелось уткнуться лицом и просто вдыхать их запах...

Отредактировано Джеймс Поттер (2010-09-09 00:29:13)

- Джеймс, - твёрдым тоном начала Лили. Джеймс вздохнул, мрачно глядя себе под ноги – смотреть на Лилс сейчас не хотелось. Как же он уже устал от её постоянных придирок, ворчания и чрезмерной правильности…
- Да-да, я знаю, пора повзрослеть, я не умею себя вести, подобное поведение доведёт меня рано или поздно до Азкабана… - с недовольным видом принялся перечислять Поттер.
- Спасибо.
- И это тоже, конечно же… – по инерции продолжив бурчать, парень сначала даже не воспринял сказанного. Зато когда до него дошло… - Что? – ошарашенно посмотрев на Эванс, уточнил Сохатый. Как-то не верилось, что он действительно правильно услышал, и это не слуховая галлюцинация, и даже не сон. Правда, по лицу девушки он всё-таки понял, что расслышал именно то, что было сказано: глаза её задорно улыбались. Мягкое, непривычное выражение лица. И совершенно никакого намёка на укоризну, нахмуренных бровей и привычного недовольства. – Подожди, мне не показалось? – на всякий случай уточнил он. – Ты только что назвала меня по имени и сказала «спасибо»?
- За... ну, про Севу… - неожиданно смутилась (!) Лили, отводя взгляд.
- Пожалуйста, - медленно кивнул Джеймс. – Обращайтесь ещё… - машинально продолжил он. Потом тряхнул головой: - То есть, не нужно меня благодарить. Я просто хотел исправить если не ошибку, то хотя бы её последствия, - он пожал плечами. Вдруг вспомнился тот вечер, когда они со Снейпом помирились. Обветшалая серая комната, в которой слизеринец нашёл убежище. Цвета, которых эмоциональный Джеймс избегал и даже опасался, которые навевали на него тоску и уныние. Наверное, для того, чтобы друг друга понять и стать друзьями, они были просто слишком разными людьми, если угодно – противоположностями. Но в последнее время гриффиндорец и слизеринец научились если не мирно сосуществовать, то по меньшей мере соблюдать вооружённый нейтралитет. – Просто он очень одинок, а ты была его лучшим другом, - Сохатый решительно тряхнул лохматой головой. – В общем… Я, собственно, хотел поговорить только об этом, - решительно закруглил тему парень, дабы не сказать ещё чего-нибудь лишнего. – Приятного вечера, - он с улыбкой отвесил элегантный поклон (да-да-да, несмотря ни на что, не стоит забывать, что Джеймс всё-таки местами аристократ, и с этикетом знаком не понаслышке; просто знаниями этими никогда не пользуется…) и двинулся обратно к залу. На душе отчего-то стало легко и спокойно, будто только что он выполнил какую-то важную и трудную миссию, не дававшую ему покоя долгое время. К тому же он вспомнил, что, убежав за Лили, совершенно бессовестно оставил в одиночестве девушку, которую сам же на бал и пригласил. Впрочем, к счастью, райвенкловка не слишком скучала без него, поэтому великодушно простила непутёвого гриффиндорца.